СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ

 ИЗВѢСТНѢЙШИХЪ

 РУССКИХЪ ПИСАТЕЛЕЙ.

Выпускъ второй.

 _______

ИЗБРАННЫЯ СОЧИНЕНIЯ

КНЯЗЯ АНТIОХА КАНТЕМИРА,

СЪ ЕГО ПОРТРЕТОМЪ, ФАКСИМИЛЕ, БIОГРАФIЕЮ, СЪ СТАТЬЕЮ ОБЪ ЕГО СОЧИНЕНIЯХЪ, ИЗДАНIЯХЪ, ПЕРЕВЕДѢ ЕГО САТИРЪ И СЪ УКАЗАТЕЛЕМЪ ВСѢХЪ СТАТЕЙ О КАНТЕМИРѢ, НАПЕЧАТАННЫХЪ ВЪ РАЗНЫХЪ ПЕРIОДИЧЕСКИХЪ И ДРУГИХЪ ИЗДАНIЯХЪ.

ИЗДАНIЕ

 П. ПЕРЕВЛѢССКАГО.

МОСКВА.

Въ Университетской Типографiи.

1849.

ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ

съ тѣмъ, чтобы по отпечатаніи представлено было въ Ценсурный Комитетъ указанное число экземпляровъ. Москва. Мая 15 го дня, 1849 года. 

Ценсоръ и Кавалеръ Иванъ Снегиревъ.

ПИСЬМО

О

ИСТИННОМЪ ЩАСТIИ [1]

Нѣтъ щастія человѣку? когда онъ собственнаго удовольства и внутренняго спокойства не имѣетъ; сіе толь правильно есть и непрекословно, что всякой въ своемъ вѣкѣ надѣюсь въ томъ искусился, разность есть та, что единъ больше, другой меньше. Мы видимъ людей многихъ, имущихъ великое богатство, знатные чины и изобиліе даже до роскоши надмѣрной въ домахъ своихъ, но рѣдко отъ нихъ слышимъ, чтобъ они сказали: «ужé я живу года два или три безмятежно, духъ мой нынѣ спокоенъ, и ничего не желаю.» Желанія наши всегда суть безконечны; покамѣстъ человѣкъ другое состояніе своему предпочитаетъ, до тѣхъ поръ желать престать не возможно; и такъ иногда желаніе, иногда старательное попеченіе о содержаніи и укрѣпленіи того мѣста, на которое возведенъ и поставленъ бываетъ, препятствуетъ имѣть сіе безцѣнное спокойствіе духа; а что выше отъ земли, то больше видятъ, и хотябъ казалось на высотѣ стоять можно безопасно, но зависть и лукавство наисильнѣйшія подпоры подрываютъ, и хитростію своею крѣпкіе столпы и основанія разрушаютъ; отъ того, какъ стоящихъ на высотѣ, такъ и желающихъ того низвергаютъ, и они всечасно суть безпокойны; еслибъ всякой помнилъ, что никто властію почтенъ не бываетъ, какъ званны отъ Бога, тобъ сего безпокойства не имѣли, всякой бы доволенъ былъ опредѣленнымъ: когда господинъ призоветъ рабовъ своихъ, и дастъ имъ ниву, чтобъ раздѣля всякой взялъ часть себѣ на огородъ и насадилъ особливо; единому же любя дастъ отмѣнну, гдѣ посѣянное безъ великаго труда возрасти можетъ: всѣ другіе возненавидятъ и роптать будутъ на врага, котораго любя господинъ награждаетъ; въ досадѣ и ненависти оплошно пахать станутъ свою землю и отъ своей оплошности въ гнѣвѣ сѣмена побрасаютъ; не имѣя попеченія плодовъ лишатся, и не точію изобильно, но в самую нужду для пищи земля худо удобренная имъ не произнесетъ; а еслибъ довольствуясь даннымъ трудились вспахать и на себя землю прилѣжно и безъ роптанія, съ благодареніемъ признали достойнымъ образомъ милость своего господина, то конечно бы земля плоды имъ произнесла обильно, а господинъ, видя прилѣжность къ трудамъ и смиренное повиновеніе своей волѣ, можетъ быть на другое лѣто далъ бы совсѣмъ насѣянную ниву; но слабость человѣческаго разсудка, и неискореняемыя страсти мѣшаютъ находить правильные пути къ истинному и совершенному спокойству. Вы [2], которая одарена свыше мудростію и добродѣтелію отъ Бога, скажите мнѣ, не сія ли самая добродѣтель чинитъ вамъ спокойство в внутреннюю радость? не она ли утѣшаетъ васъ въ печаляхъ и напастяхъ, отъ злости на добродѣтель возстающихъ? — она конечно первое и твердое основаніе человѣческаго щастія; пускай весь міръ будетъ на тебя гнѣвливъ, но ты и безъ щастія довольно щастливъ; довольно щастія человѣку, и весьма довольно, когда совѣсть его ни чѣмъ не упрекаетъ, когда жизнь его течетъ источникомъ истинныя добродѣтели! Та самая добродѣтель научаетъ человѣка довольствоваться тѣмъ, что онъ имѣетъ, не допускаетъ завидовать другому состоянію, сокращаетъ желанія, и нудитъ прежде сдѣлаться всякаго желанія достойнымъ: оная единая можетъ навесть человѣку вѣчное и непоколебимое спокойство. Надобно сказать и то, что человѣку есть сродно лучшаго желать; но когда то лучшее не отъ его трудовъ и попеченій зависитъ, тогда можно вспомнить слова Римскаго гражданина, сказанныя Титу: «Я дѣлаю все, что мнѣ сдѣлать должно, но есть и такихъ много, которые милосердіе твое прежде заслужили.»

Мое намѣреніе вамъ сказать, что внутреннее спокойство человѣка есть главное въ жизни сей щастіе, и дабы прiобрести сіе спокойство, я здѣсь начинаю самъ въ себѣ искать сего безприкладнаго щастія, когда оно меня въ мірѣ убѣгало. Уже несколько тому дней минуло, какъ я началъ разсуждать о первомъ и главномъ щастіи человѣка; представляя себѣ всѣ роскоши и богатства, видалъ я многихъ въ прелестномъ семь изобиліи плачущихъ и стенающихъ: зналъ и такихъ, которые въ разныхъ страстяхъ не могли наслаждаться своимъ достаткомъ; причина тому думаю конечно — ненасытное желаніе человѣка, страхъ и зависть. Рѣдко слышу, живучи въ людяхъ, чтобъ кто сказалъ мнѣ: я сего дня весь день веселился, никакая мысль неспокойная на умъ мнѣ не всходила; а больше слышно: меня тотъ обидѣлъ, другой бранитъ безвинно, иной готовитъ мнѣ сѣти. Всякъ правъ, а другъ друга ругаютъ; учитъ всякой, какъ жить въ свѣтѣ — а самъ учиться не хочетъ!

Однажды случилось мнѣ быть въ компаніи, гдѣ нѣкоторый человѣкъ бранилъ такого, который ни мало не заслуживалъ его брани; я самъ сидя съ нимъ вмѣстѣ терпѣливо слушалъ; и какъ тотъ насытилъ нравъ свой къ злости склонной, другой подошелъ къ нему учтиво и говорилъ: знать много онъ провинился предъ вами, государь мой? А тотъ отвѣчалъ: не льзя хуже быть человѣку въ свѣтѣ, какъ онъ; я его правда не знаю, только слышалъ отъ такихъ, которымъ повѣрить можно. — Смотрите на людскіе нравы, можно ли въ обшествѣ всѣмъ людямъ угождать? бранятъ не зная человѣка, обижаютъ не въ отмщеніе за свою обиду, но только найти злому нраву пищу; подумайте, какія великія препятствія бываютъ во исполненіи желанія, и сколь сильны суть помѣхи всякому предпріятію человѣка. Я искусился въ нещастливый вѣкъ мой, но щастливъ тѣмъ, что позналъ мое заблужденіе, и я то увидѣлъ, какъ праздны и тщетны суть намѣренія наши въ жизни, и какъ безполезны всѣ исканія веселой и благополучной жизни, когда она зависитъ отъ единаго произволенія Всевышней Власти; нынѣ скажу, Псаломнику согласно: «Благо мнѣ, яко смирилъ мя еси, да научуся заповѣдямъ Твоимъ.» Нынѣ оставя беззаконныя мысли и желанія, въ одномъ только томъ тружуся, чтобъ познать самаго себя, и научиться прямымъ путемъ истинныя добродѣтели ходити, да обрящу собственное духа моего спокойство, въ чемъ я главное сіе великое щастіе поставляю; уже дни мои проходятъ безмятежно, зависть и нападки здѣсь меня не утѣсняютъ; жизнь моя въ пустыняхъ сихъ нимало не прелестна: никто завидуя отнять оное мое жилище не захочетъ.