АРКАДІЙ АВЕРЧЕНКО

 

РАЗСКАЗЫ ДЛЯ ВЫЗДОРАВЛИВАЮЩИХЪ

  

Изданіе журнала «Новый Сатириконъ»

Петроградъ, Невскій, 88.

 

ЧЕЛОВѢКЪ, У КОТОРАГО БЫЛИ ИДЕИ.

 

Посвящается Н.А. Теффи.

 

I.

 

Его звали Калакуцкiй — онъ самъ сказалъ мнѣ это. Называю его фамилію для того, чтобы всякiй зналъ, кто такой Калакуцкій, если Калакуцкiй появится на горизонтѣ. Если появится на горизонтѣ человѣкъ съ озабоченнымъ выраженіемъ лица, маленькій, крѣпкій, худой, черноволосый, съ энергичными жестами и бодрымъ взглядомъ на будущее, человѣкъ въ потертомъ костюмѣ, но имѣющій въ одномъ изъ его кармановъ ключъ къ богатству — если онъ появится, то это и будеть Калакуцкій.

Онъ и ко мнѣ пришелъ — этотъ Калакуцкій — человѣкъ съ усталымъ, но энергичнымъ и озабоченнымъ выраженіемъ лица, носившій, вѣроятно, еще недавно глубокій трауръ по одномъ изъ своихъ родственниковъ и снявшій на-дняхъ этотъ трауръ со всего себя, кромѣ одного мѣста — ногтей, видъ которыхъ доказывалъ, что обладатель ихъ никакъ не могъ утѣшиться, потерявъ родственника.

— Давно собираюсь къ вамъ, — сказалъ онъ, — да все быль занять. Я — Калакуцкiй. Много слышалъ о васъ, какъ о способномъ человѣкѣ и, поэтому, пришелъ къ вамъ, ибо такой человѣкъ долженъ оцѣнить меня.

Онъ сдѣлалъ передышку.

— Я могу быть вамъ очень полезенъ.

— Да? Чѣмъ?

— А, видите-ли, я съ ногъ до головы набитъ различными идеями; я, такъ сказать, ящикъ Пандоры, съ тою лишь разницей, что содержимое ящика Пандоры было — змѣи, а я — вмѣстилище идей.

— Чего же вы хотите?

— Подѣллться съ вами. Вдвоемъ мы сможемъ завоевать весь міръ.

— Это идея, — усмѣхнулся я

Онъ энергично потеръ ладони одну-о-другую.

— Видите — первая идея уже дана. Но серьезно, когда вы увидите, что я за человѣкъ, вы должны меня прямо съ руками оторвать

— Отъ чего?

— Какъ это такъ — отъ чего?

— Отъ чего оторвать? Вы къ чему-нибудь прикрѣплены?

— Увы, теперь нѣтъ. Служилъ въ контролѣ сборовъ, но ушелъ, потому что служить гдѣ-нибудь мнѣ — равносильно, какъ если бы алмазомъ рѣзать кисель. И вотъ теперь я свободенъ — пользуйтесь.

— Гм... Ну, давайте-ка на пробу какую-нибудь идею...

— Идею? Пополамъ, конечно?.. Слушайте! Прежде всего журналъ! Мы должны издавать журналъ совершенно новаго типа и новыхъ задачъ. Такого журнала, ручаюсь вамъ, еще не было и, держу пари — не будетъ. Были журналы для актеровъ, для художниковъ, даже для какихъ-то рѣзчиковъ по металлу, и текстильныхъ рабочихъ... А такого не было.

— Для кого же будеть вашъ журналъ?

Калакуцкiй сложилъ руки на груди и, глядя на меня въ упоръ, отчеканилъ:

— Журналъ спеціально для потерпѣвшихъ кораблекрушеніе!

Я вскочилъ съ мѣста.

— Ага! Вы поражены... Не удивительно-ли, что до этого никто до сихъ поръ не додумался. Въ самомъ дѣлѣ, посмотрите-ка — кто больше всего нуждается въ своемъ органѣ, какъ не эти заброшенные люди, для которыхъ мой журналъ будеть другомъ, совѣтникомъ и помощникомъ. Я думаю завести такіе отдѣлы: легкое чтеніе. Въ долгіе томительные вечера, когда вѣтеръ шумитъ и свиститъ между прибрежныхъ скалъ, а океанъ поетъ свою вѣчную пѣсню — это чтеніе дастъ бѣднягѣ отдыхъ и успокоеніе... Затѣмъ, отдѣлъ второй — практическіе совѣты. Какъ построить себѣ хижину, какъ находить съѣдобные сорта растеній, а также способы охоты за животными. Третій отдѣлъ — почтовый ящикъ. Отвѣты на читательскіе вопросы по поводу...

— Одинъ вопросъ, — перебилъ я. — Гдѣ предполагается мѣстопребываніе вашихъ будущихъ подписчиковъ? Я полагаю, на необитаемомъ островѣ?

Онъ осторожно спросилъ:

— Почему, именно, на необитаемомъ?

— Да потому, что на обитаемыхъ ему вашъ журналъ не нуженъ. Онъ найдетъ тамъ все — отъ жилища до журналовъ — и безъ васъ. Значить, островъ необитаемый? Хорошо. Теперь предположимъ, человѣкъ путешествуетъ на кораблѣ; пока онъ не потерпѣлъ кораблекрушения — онъ и думать не будетъ о вашемъ журналѣ; пока этотъ журналъ абсолютно не для него. Теперь: если онъ потерпѣлъ кораблекрушеніе — какъ онъ подпишется на этотъ журналъ? Поймаетъ птицу, привяжетъ къ ней подписной билетъ и деньги, и пустить ее летѣть въ вашу редакцію? А вдругъ она не долетить? Вдругъ еѳ убьютъ? Или ограбятъ любители чужого? Ну, скажемъ, она долетѣла по адресу. Какъ же вы будете разсылать вашъ журналъ по назначенію?

— Я уже думалъ объ этомъ, — сказалъ съ легкимъ безпокойствомъ Калакуцкiй. — Можно соорудить такіе маленькіе пакетботы, которые развозили бы...

— Да поймите вы, что если такой пакетботь пристанетъ къ острову, то самое простое не вручать подписчику вашего журнала, а просто забрать бѣдняту на борть и привезти въ Европу...

 

II.

 

Калакуцкiй, огорченный, долго молчалъ.

— Пожалуй, вы и правы. Ну, да вѣдь я вамъ сказалъ идею этого журнала къ примѣру. Математически она, все-таки, хороша и проста. Вотъ только практически... Гм!..

Онъ согналъ со своего лица задумчивость, встрепенулся и бодро сказалъ:

— Хотите, я вамъ скажу настоящую идею? Я долго ее вынашивалъ и обдумалъ такъ что, какъ говорится, комаръ носу не подточить. Конечно, я надѣюсь на вашу порядочность, и если мы, скажемъ, въ условіяхъ не сойдемся, то вы даете мнѣ слово, что не воспользуетесь моей идеей безъ меня?

— Даю. Конечно, даю.

— Вы задавали себѣ вопросы почему наши извозчики бѣдствують? Очень просто — ихъ раззоряетъ лошадь. Ее нужно сначала пріобрѣсти, потомъ кормить, имѣть для нея конюшню, подковывать и тратиться на ремонтъ сбруи. О кнутѣ я уже не говорю. Что же дѣлаю я? Лошадь къ чорту! Оглобли къ чорту! Просто я придѣлаю впереди большое колесо, педали для ногъ извозчика, какъ на велосипедѣ и мой извозчикъ начинаешь, ничтоже сумняшеся, ѣздить безъ лошади, овса и сбруи. О кнутѣ я уже и не говорю.

— Позвольте, — подумавъ, возразилъ я. — О кнутѣ вы уже и не говорите... При наличности двухъ сѣдоковъ, общій вѣсъ будетъ пудовъ шестнадцать — семнадцать. Одному человѣку не сдвинуть этого, хоть вы придѣлайте десять колесъ.

— Я уже думалъ объ этомъ. Если даже это и такъ — оно не важно. Важенъ принципъ. Математически онъ простъ и осуществимъ. А движеніе?.. Если извозчиковы ноги не годятся, — вѣдь, можно сдѣлать и механическій двигатель. Паромъ, тамъ, или электричествомъ.

— Да, да — подхватилъ я. — Поставить бензиновый двигатель, и конецъ.

— Ну, конечно! — радостно согласился Калакуцкiй. — Вотъ вы меня и поняли.

— А для управленія придѣлать руль!

— Ну, да! Вѣрно!!

— А двигатель сдѣлать посильнѣе, да и устроить экипажъ на четырехъ пассажировъ.

— Да! Ей-Богу!

— И тогда... (я злорадно помедлилъ) и тогда вы будете имѣть обыкновенный автомобиль, изобрѣтенный нѣсколько лѣтъ тому назадъ, и который вы можете видѣть на улицахъ въ числѣ нѣсколькихъ тысячъ экземпляровъ.

 

III.

 

Если бы кто-нибудь хотѣлъ видѣть человѣка, раздавленнаго въ лепешку — ему нужно было бы посмотрѣть на Калакуцкаго.

Свѣсивъ голову, онъ тяжело дышалъ. Лицо его было изборождено страдальческими морщинами, какъ у человѣка, который неожиданно увидѣлъ свою завѣтную мечту разрушенной и втоптанной въ грязь. Онъ вздыхалъ и вертѣлъ головой... Онъ чуть не плакалъ

— А вѣдь какъ было математически просто... — скорбно сказалъ онъ.

Я спросилъ его:

— Больше у васъ ничего нѣтъ?

— Ахъ, конечно, же, есть. Я сверху до низу, какъ колбаса, набить разными идеями. У васъ есть издатель?

— Есть.

— Не купите-ли вы въ компаніи съ нимъ у меня одну книжку? Можно хорошо нажиться.

— Какую книжку?

— Мою. Стихи. Я издалъ мѣсяцъ тому назадъ книжку, ухлопалъ на нее всѣ денежки, а такъ какъ у меня нѣтъ охоты возиться съ ней, то я бы уступилъ ее за полцены. Около десяти тысячъ книжекъ.

— Что вы! Когда же стихи печатались въ такомъ количествѣ?!

— Почему же? Тутъ ужъ навѣрное мой способъ математически простъ и осуществимъ... Я разсчитывалъ такъ: чѣмъ больше я напечатаю книжекъ, тѣмъ больше можно заработать.

— А если книжка не пойдетъ?

— Почему же ей не пойти? Слава Богу, стихи, кажется, хорошіе. Повторяю — мой разсчетъ математически простъ: за одинъ мѣсяцъ я продалъ двѣсти книгъ. Значить, въ годъ я продамъ (или вы продадите) двѣ тысячи четыреста, а въ четыре года и два мѣсяца — все, до послѣдней книжечки.

Я всталъ съ кресла:

— Довольно! Еще два слова, и мы закончимъ нашъ разговоръ. Я вамъ приведу другой разсчетъ — онъ такъ же «математически простъ и осуществимъ». Если человѣкъ въ двѣ минуты съѣдаеть одну котлету, то въ часъ онъ, значить, съѣстъ тридцать котлетъ? А въ рабочій восьмичасовый день 240 котлетъ? Отвѣчайте, чортъ возьми!

— Почему вы это говорите? — растерялся Калакуцкій.

— Потому что можно съѣсть двѣ котлеты, можно купить двѣсти книжекъ, но не больше! Слышите вы — не больше!

— Однако же, разъ двѣсти покупателей нашлось, почему же не найтись еще нѣсколькимъ тысячамъ?

— Почему? Да потому, что нѣть такой самой скверной, самой ледащей книжонки, которая бы не продалась въ этомъ фатальномъ количествѣ — «двѣсти экземпляровъ». Это издательское правило. Кто эти двѣсти покупателей, двѣсти чудаковъ? Неизвѣстно. Ихъ никто не видалъ. Брюнеты они, блондины, или рыжіе, бородатые или бритые — Богъ вѣсть. Ихъ никто не знаетъ. Я бы дорого даль, чтобы лично взглянуть хоть на одного изъ этой таинственной секты «двухсотъ». Чѣмъ они занимаются? Домовладѣльцы-ли, антрепренеры, библіотекари или конокрады? Это не узнано и, вѣроятно, никогда не узнается. Но они неуклонно продолжаютъ свое нелѣпое дѣло, эти двѣсти безумцевъ, — и своими дѣяніями сбиваютъ съ толку такихъ простаковъ, какъ вы.

 

IV.

 

Калакуцкій выслушалъ меня, всталъ, стеръ ладонью потъ со лба и сказалъ:

— Въ такомъ случаѣ, я у васъ попрошу маленькаго одолженія. Мнѣ нужно немножко денегъ, такъ рублей пятьдесятъ... для одного дѣла. Черезъ двѣ недѣли я вамъ отдамъ хоть сто.

Онъ быль блѣденъ и худъ отъ голода..

Призадумавшись немного, я кивнулъ головой и предложилъ этому человѣку, набитому съ ногъ до головы идеями, свою идею.

— Знаете, что? Я вамъ не дамъ пятидесяти рублей, съ условіемъ полученія обратно ста, а я предложу вамъ десять рублей, но зато безъ всякаго возврата.

Очевидно, онъ нашелъ мою идею «математически простой и легко осуществимой», потому что взялъ золотую монету. И ушелъ.

Я думаю, что ушелъ онъ отъ меня довольный мною.

Человѣку, потерпѣвшему кораблекрушеніе, такъ пріятно встрѣтить на необитаемомъ островѣ другого человѣка.

 

Загрузить текстъ произведенія въ форматѣ pdf: Загрузить безплатно